Богдан Ковальчук
Впечатления
из коляски
Здравствуйте,
дети!
Меня
зовут
Сеня.
Мне
всего
шесть
месяцев
от
роду.
Сейчас
я
лежу
в
просторной коляске, которую везёт моя мама. И я
хочу описать вам свои первые впечатления, первые
ощущения в жизни.
Говорить я, правда, ещё не умею. Но прекрасно
соображаю и понимаю всё, что говорят взрослые.
Откуда я научился их языку? Сам не знаю. Когда я
прятался
в
мамином
животике,
она
постоянно
с
кем-то беседовала. А я слушал и запоминал. Затем
родился
и
продолжил
слушать.
Так
понемногу
выучил мамин язык, привык к её нежному голосу.
Этот голос я узнáю из тысячи остальных!
Лёжа
в
коляске,
я
не
вижу,
что
происходит
вокруг. Лишь чистое синее небо простирается над
моей головой. Но я слышу голос мамы и понимаю,
что она где-то рядом. Поэтому я не плачу.
Однажды,
проснувшись
в
коляске,
я
ждал,
когда
придёт
мама
и
обнимет
меня.
Но
никто
не
подходил. «Неужели ушла? Неужели навсегда меня
бросила?
Как
я
доеду
домой,
если
ходить
ещё
не
умею?»
–
встревоженно
думал
я.
В
итоге
начал
реветь.
Хотел
позвать
её
«мама»,
но
получалось
только
«уа-а-а».
Отчего
не
произносится
слово
«мама»?
У
меня
язык
не
слушается.
Наверное,
я
ещё слишком мал.
Услышав
мой
крик,
мама
тотчас
подбежала.
Где она была раньше? Из коляски я её не видел. В
руке она держала книгу. Значит, всё время она была
неподалёку? Что ж, теперь я запомнил: мама рядом,
даже если её не видно. Интересно: когда я вырасту,
она тоже всегда будет рядом со мной?
Иногда взрослые произносят сложные слова. Я
ещё
не
разобрался,
что
они
означают.
Однако
так
бывает
нечасто.
Как
правило,
со
мной
играют
и
выражают эмоции простыми и понятными звуками.
Лёжа в коляске, я часто думаю про маму и хочу
её обнять. Особенно когда она наклоняется, что-то
проверяя подо мной. Я поднимаю ручки и изо всех
сил
пытаюсь
привстать,
но
мне
никак
не
удаётся.
Эх, мама, знала бы ты, какое это разочарование! Я
чувствую
себя
таким
бессильным!
Если
увидишь
мои поднятые ручки, обними меня обязательно!
Хотя я ещё маленький, но уже умею отличать
знакомых людей от незнакомых, родных от чужих.
Кто обнимает и греет, тот явно хороший. Кто поёт
колыбельную, тот тоже свой. А кто кормит – ну тут
всё понятно, это только моя мама!
На
моей
коляске
висит
гирлянда
из
шариков-погремушек.
Каждый
шарик
имеет
свой
размер
и
характерный
звук.
Я
знаю,
какой
звук
у
каждого шарика, и часто дёргаю за них.
У меня есть также пищалки и бубенчики. Они
лежат
здесь
же,
в
коляске.
Однажды
нам
сделали
замечание, чтобы мы с мамой вели себя тише. Хотя
мама и так молчала. Пришлось прекратить играть с
погремушками.
За
что
меня
упрекнули?
Не
понимаю. Сказали: «Потом поиграешь». Неужели я
буду бренчать колокольчиками, когда вырасту? Зря
мне не дают этого делать сейчас.
Главное, что не забирают мою любимую соску.
Она
напоминает
про
маму.
Если
соска
во
рту,
значит, мама где-то рядом, и можно не плакать. Но
если я всё же плачу, стало быть, что-то не так. Или
я мокрый, или голодный, или болит животик. Жаль,
что не могу объяснить это словами. Но мама у меня
проницательная. Легко догадывается, в чём дело. В
отличие
от
папы.
Папа
пока
не
такой
сообразительный.
Вот
и
прошло
двенадцать
месяцев
с
момента
моего рождения. Мне исполнился первый годик. К
нам
в
гости
приехали
близкие
и
далёкие
родственники. Многих из них я видел впервые. Не
знаю,
как
с
ними
себя
вести.
Можно
ли
им
доверять?
Вдруг
они
нехорошие?
Но
нет,
многие
стали
меня
целовать
и
обнимать.
Наверное,
всё-таки
добрые.
Ах,
как
легко
войти
ко
мне
в
доверие!
Откуда-то взялись новые игрушки. Почаще бы
устраивали праздники! Дети любят подарки.
Папа
берёт
меня
на
руки
и
подкидывает
в
воздух.
Мне
довольно
страшно,
ведь
на
миг
я
оказываюсь
в
невесомости.
Но
каждый
раз
папа
меня ловит обратно. У него крепкие руки. Я знаю,
что на папу можно всегда положиться.
Иногда
отец
бодается
со
мной,
как
с
маленьким бычком. Я стараюсь что есть силы его
пободать, но мне не всегда удаётся. А когда удаётся,
я
очень
радуюсь.
Хотя,
подозреваю,
мне
немного
поддаются.
Ведь
папа
у
меня
сильный
и
по-настоящему упёртый.
Мама нежно прижимает меня к себе и целует.
Я уверен: она меня любит. Иногда ей кажется, что я
задыхаюсь
от
крепких
объятий.
Поэтому
она
проверяет,
дышу
я
или
нет.
Пускай
не
боится,
я
наклоняю голову вперёд, и нос свободно дышит.
Главное,
не
задавить
меня
во
сне.
Однажды
папочка повернулся и едва меня не придавил. Папа
у
меня
мощный,
тяжёлый,
а
я
ещё
маленький.
Совсем
маленький.
Поэтому
со
мной
надо
быть
аккуратным.
Бабушка
говорит,
что
я
пахну
молоком.
Называет
меня
карапузом.
Я
действительно
довольно упитанный мальчик, розовощёкий. И это
правильно,
ведь
мне
надо
расти
и
полноценно
питаться.
Не понимаю детей, которые отворачиваются от
еды
и
капризничают.
Разве
можно
отказаться
от
кефирчика
и
сладкого
творожка?
Или
от
кашки?
Вкуснее этого есть лишь одно – мамино молочко.
Оно так приятно стекает по горлу прямо в животик!
С этим вкусом ничто не сравнится! Но сразу после
этого
почему-то
хочется
спать.
Я
и
насытиться
толком
не
успевал,
сразу
засыпал.
Неужели
я
продолжал пить даже во сне?
Хорошо,
когда
родители
рядом:
накормят,
обнимут и поиграют. Вот бы всю жизнь так!
Пришла осень. Я повзрослел ещё на один год.
Бабушка связала мне безрукавку. В ней очень тепло
и
комфортно.
Я
очень
ценю
подарок,
ведь
это
бабуля
старалась!
Мне
так
хочется
её
поблагодарить, но я не могу сказать полную фразу.
Как
это
у
взрослых
получается?
Мой
язык
как
будто не слушается. Мысленно произношу слово, а
оно не выговаривается.
Ещё
мне
подарили
несколько
рубашечек
и
тёплые рейтузики. Рейтузы мне понравились: в них
можно садиться на пол, и будет не холодно. А ещё
они
чрезвычайно
прочные.
Посему
можно
не
бояться,
что
они
порвутся
во
время
игр.
Ведь
ползать, бегать и баловаться я очень люблю!
А вот с рубашечками родители ошиблись. Мне
в
них
не
очень
комфортно.
Сложно
объяснить
почему. То ли парят, то ли ещё что. Чувствую себя
неуютно. Родители упомянули слово «синтетика».
Не знаю, что это такое, но предыдущая фланелевая
распашонка была гораздо приятнее.
Однако
самым
драгоценным
подарком
стал
воздушный шарик! Его можно подкидывать вверх,
и
он
будет
сначала
летать,
а
потом
плавно
опускаться
мне
на
руки.
До
этого
папа
меня
так
подкидывал
и
ловил,
теперь
я
подкидываю
свой
шарик.
Порою
шар
отлетает
далеко,
тогда
следует
быть
аккуратным.
Не
то
споткнёшься,
когда
ловишь.
Однажды,
когда
я
бежал
за
шариком,
на
моём пути оказался стул и сильно меня ударил. Я
расплакался от боли. Дедушка наказал стул за то,
что
он
меня
обидел.
Но
и
мне
посоветовал
быть
внимательнее.
Я часто играю с деревянной
пирамидкой,
насаживаю
одно
колечко
на
другое.
Все
колечки
имеют
разные
цвета
и
должны
быть
насажены
в
определённом
порядке.
Сначала
я
думал,
что
главное
тут
цвет.
Потом
оказалось, что главное не только
цвет, но и размер колечка. Как же
это
сложно
всему
научиться
в
жизни!
Недавно
я
познакомился
с
удивительной
вещью
–
с
зеркалом.
Оно
висит
на
стене
в
нашей
гостиной.
Я
и
до
этого
проходил
мимо
зеркала,
но
видел
там
лишь
люстру
и
потолок. Теперь же я подрос и увидел за зеркалом
такую же комнату, как у нас. Я сразу догадался: это
окно
к
нашим
соседям
–
такое
же
большое
и
прозрачное. У них похожие шторы и такой же цвет
обоев
на
стене.
Ой,
а
какое
там
множество
игрушек!
С
ними
часто
играет
какой-то
ребёнок.
Как
раз
сейчас
он
внимательно
смотрит
на
меня.
Тот малыш очень похож на меня: и по росту, и по
цвету одежды. Папа утверждает, что это я и есть, но
как же так? Я же здесь, а там, наверное, какой-то
другой Сеня?
Тот второй, зеркальный мальчик делает всё то,
что делаю и я. Я кривляюсь – он тоже кривляется, я
скачу на одной ноге – он тоже скачет. Я поднимаю
правую руку – он тоже поднимает, но только левую.
Да, здесь он ошибся. Что ж, это простительно, он
же ещё маленький. Или действительно это я и есть?
Загадочно всё это.
Вчера
мы
ходили
гулять
в
парк.
Видели
множество ярких цветов и растений. Не понимаю,
почему
нельзя
их
срывать?
Они
такие
красивые!
Мама
говорит:
«Если
сорвёшь
цветы,
другие
не
смогут
ими
любоваться».
Что
ж,
это
верно.
Поэтому
буду
лишь
смотреть
на
них
и
восхищаться.
Зато
их
можно
сколько
угодно
нюхать! Пахнут они приятно. Примерно так пахнут
бабушкины духи. Но приятнее всего пахнет мама,
когда прижимает меня к себе. Этот запах я ни с чем
не спутаю, ведь мама у меня одна!
Бабушка
учит
меня
быть
внимательным.
«Поднимешь
с
пола
–
подумай,
что
это
такое,
нужно
ли
оно
тебе,
–
советует
она.
–
Это
может
быть
пуговка,
а
может
просто
грязь.
А
вдруг
это
ржавый гвоздь или осколок стекла? Тогда недолго и
пораниться...
Вот
встретишь
нового
человека,
–
продолжает она, – тут тоже приглядеться надо, кто
перед
тобой.
Бывает,
обёртка
блестящая,
как
у
конфетки,
а
внутри
пустота».
Насчёт
конфет
я
понял: бывают яркие, да не очень вкусные, а насчёт
людей мне ещё предстоит разобраться.
Я люблю, когда меня целуют. Значит, я нужен,
значит, не зря родился. Папа тоже меня целует, но
не
так
часто,
как
мама.
Интересно,
если
бы
я
родился
девочкой,
папа
бы
проявлял
больше
нежности?
Как
он
не
понимает,
что
все
дети
одинаковые и нуждаются в ласке!
Другое дело дедушка. Сначала я даже путался,
кто дедушка, а кто папа. Настолько нравилось деду
со мной возиться. Наверное, он долго ждал моего
появления.
Теперь
я
знаю,
как
их
отличить:
у
дедушки
волосы
белые,
седые,
а
у
папы
тёмные.
Мне сказали, что папа со временем тоже поседеет.
Как
я
буду
тогда
их
различать?
Вот
мама
будет
всегда молодая и красивая!
Иногда
мне
снятся
страшные
сны.
Самый
страшный
–
это
когда
я
просыпаюсь,
а
рядом
никого нет. Иногда это даже и не сон. Я гляжу по
сторонам
и
ничего
не
вижу.
Пытаюсь
рукой
дотянуться до мамы, но её нет рядом. Для меня это
самое ужасное. «Неужели меня бросили? Оставили
навсегда
в
такой
темноте?
–
думаю
я
в
такой
момент.
–
Что
с
моими
родителями,
как
я
буду
жить?»
Естественно,
начинаю
громко
плакать.
И
лишь когда почувствую руку мамы, успокаиваюсь.
Почему рука не лежит постоянно рядом со мной?
Этого
мне
было
бы
достаточно.
Конечно,
у
меня
есть детская кроватка, мягкая и уютная. Но там нет
главного – мамы.
У
нас
в
комнате
всегда
тепло.
Меня
плотно
закутывают
и
закрывают
все
форточки.
Однако
вскоре
становится
душно,
и
я
снова
плачу.
Но
взрослые никак не понимают. Эх, когда же я смогу
выговорить
слово
«форточка»?
Лучше
бы
приоткрыли
окно
и
взяли
меня
к
себе
под
бок
–
тогда бы было и тепло, и свежо.
…Пришла весна. На улице многое изменилось.
Деревья стали не такими, как прежде. Поменялось
и моё транспортное средство. Теперь у меня новая
коляска
–
открытая
и
ниже
предыдущей.
В
неё
я
сам могу садиться.
Мама каждый день гуляет со мной во дворе. По
крайней
мере,
когда
светит
солнышко
и
не
идёт
дождь. Однажды на меня попало пару капель, и я
осознал:
дождь
очень
мокрый.
Я
заметил,
что
дождь
идёт
из
тучки.
Так
это
тучка
во
всём
виновата?
Когда
я
напьюсь
молока,
я
тоже
становлюсь
тучкой, и из меня тоже идёт дождь. Всё-таки лучше
поливать травку, а не свои штанишки. Теперь я это
тоже понял.
Иногда, когда мы сидим на детской площадке,
мимо проходит дядя Миша. Мама говорит, что это
сантехник, то есть не родной дядя. Но его всё равно
следует называть дядей. Не понимаю я чего-то.
Вокруг дяди Миши часто вьётся клуб дыма. В
это
время
он
держит
какую-то
соску
во
рту.
Наверное, он не только сантехник, но и пожарный.
Когда я вырасту, я не пойду в пожарные. Уж очень
не нравится мне этот дым.
Однажды дядя Миша споткнулся и упал. При
этом
он
успел
что-то
выкрикнуть.
Я
ещё
не
знаю
этого слова, но на будущее запомнил. Обязательно
поинтересуюсь,
когда
вырасту.
Мама
сразу
накинулась,
дескать,
разве
можно
такое
при
ребёнке произносить. Наверное, это был секрет. Ну
а
раз
секрет,
то
его
не
надо
говорить
ни
при
ребёнке,
ни
при
взрослых.
Как
дядя
Миша
не
понимает элементарного?
Я
расту
с
каждым
днём
и
стал
выше,
чем
прежде.
Не
такой
большой,
как
папа,
конечно,
но
уж побольше дворовой собаки Тошки. Теперь я его
не боюсь. Правда, Тошка низенький, пока стоит на
четвереньках. А если он встанет на две ноги, как я,
то
что
тогда
будет?
Лучше
не
буду
его
дразнить
лишний раз.
–
С
животными
надо
дружить,
не
стоит
их
задевать,
–
поучает
меня
мама.
–
Они
всё
чувствуют,
просто
сказать
не
могут.
Как
малые
дети.
Верно,
я
ведь
тоже
всё
понимаю,
только
объяснить
толком
не
могу.
Интересно,
а
если
я
загавкаю, как собака, она меня поймёт?
Мама водит меня за руку и держит, чтобы не
упал. Я и так не спотыкаюсь, но всё равно крепко
держусь
за
маму.
Так
я
чувствую
себя
в
безопасности.
Однажды
крупный
пёс
пронёсся
мимо
нас.
«Вдруг
меня
съедят?»
–
подумал
я
тогда
и
спрятался за мамиными ногами. Бабушка говорила,
что я очень вкусный, когда меня целовала. Может, и
для собак я вкусный? Вон сколько косточек во мне.
Схожу-ка
я
покормлю
нашего
дворового
пёсика, чтобы не ходил голодным. Как раз и мама
вышла,
держит
краюшку
хлеба
в
руках.
Так,
отломлю кусочек, брошу. Эй, Тошка, где же ты? Я
тебе покушать принёс!
Только что тут делают эти голуби? Ох, они весь
хлеб Тошкин склевали! Надо взять у мамы ещё. Ой,
тут
и
воробьи
подлетели,
и
несколько
чёрных
грачей. Вы хоть Тошке чуть-чуть оставьте! Не то он
будет голодным и меня укусит.
Но тут я понял, что собакам хлеб не нужен, а
нужен
именно
птицам.
Это
они,
бедняжки,
рады
каждой
хлебной
корочке,
каждой
крошке.
Что
ж,
стану регулярно кормить птичек. Лишь бы белого
хлеба на всех хватило. А то чёрный, ржаной хлеб
они
не
любят,
он
им
вреден
–
так
сказала
мудрая
бабушка.
Мне
исполнилось
три
года.
Теперь
я
умею
разговаривать и даже выговариваю сложные слова.
Например,
«эйектричество».
Это
кое-что
невидимое, что живёт в розетках. С одной стороны,
оно доброе и помогает лампочке освещать комнату.
С другой стороны, оно злое и не любит, когда его
тревожат.
Может
даже
убить,
по-настоящему.
Поэтому
от
розеток
надо
держаться
подальше.
Только
сильный
папа
может
с
ним
справиться,
поэтому отцу подходить к розетке разрешается.
Мама меня учит, что жизнь – это самое ценное,
что
есть
у
человека,
и
её
надо
беречь.
Нельзя
смотреть
вниз
с
высокого
балкона,
нельзя
подходить
к
газу
и
играть
со
спичками.
Нельзя
брать
в
рот
то,
чего
не
знаешь, и много ещё чего
нельзя.
В
общем,
я
понял:
следует
заботиться
о
своём
здоровье и безопасности.
А ещё я буду заботиться о
маме, она для меня такая
же
драгоценная,
как
жизнь.
У
меня
остался
лишь
один
вопрос.
Бабушка
рассказывала,
что
и
звери,
и
птицы,
и
деревья
вокруг – всё это живая природа, их нельзя обижать.
Если на деревце зеленеет ветка, её не стоит ломать.
Но если деревья живые, почему они не ходят? Ведь
они
собрались
как-то
вместе,
в
единый
лес?
Как
они
пришли?
Получается,
если
предмет
не
движется,
он
всё
равно
живой?
Надо
тут
разобраться.
Одно
я
знаю
точно:
моя
плюшевая
мартышка
точно
живая.
Когда
я
с
ней
играю,
она
издаёт
такие
весёлые
звуки!
Поэтому
я
буду
её
обнимать и оберегать, никому не дам в обиду!
А
как
же
мой
медвежонок?
Он
такой
же
мягкий,
как
мартышка,
но
ничего
не
произносит.
Наверное, он просто маленький и ещё не научился
говорить. Я ведь тоже до этого не умел. Выходит,
медвежонок
тоже
живой.
Играть
с
ним
надо
аккуратно, чтобы не оторвалась лапка, а то он будет
плакать.
Кстати,
папа
обещал
сводить
меня
в
зоопарк.
Там
живёт
много
разных
птиц
и
зверей.
Возьму-ка
я
и
медвежонка,
пусть
посмотрит
на
своих сородичей!
Как и прежде, меня часто выводят на прогулку.
Я
люблю
дышать
свежим
воздухом
и
греться
на
солнышке.
На
детской
площадке
стоят
качели
и
горка.
Мне нравится спускаться по сколькой поверхности
горки. Ещё больше мне нравится, когда внизу меня
ловит мама. Тогда мне не страшно.
Я
обожаю
копаться
в
песочнице.
Для
этого
у
меня
есть
ведро
и
лопаточка.
С
песком
следует
быть
аккуратным,
чтоб
не
попал
в
рот
и
в
глаза.
Иначе застрянет, долго не вытащишь.
Вокруг
всегда
много
детей.
Большинство
из
них я знаю в лицо.
Однажды
мальчик
принёс
целую
горсть
шоколадных
конфет.
У
него
и
в
запасе
лакомства
были,
мы
это
сразу
заметили
по
оттопыренным
карманам.
Я
попросил
одну
штуку.
Уж
очень
красивые
обёртки
были
на
конфетах.
Но
мальчик
убежал, ни с кем не поделившись. Это выглядело
некрасиво.
Завтра принесу
большую
шоколадку
и
угощу
всех
детей
на
площадке!
Пусть
посмотрит,
как надо правильно поступать.
За
каждым
ребёнком
в
песочнице
смотрит
кто-то из взрослых. Пока я маленький, одному на
улицу
выходить
нельзя.
Одна
из
женщин,
что
сидела рядом, обратилась к моей маме и назвала её
Людой.
Интересно,
почему
она
так
сказала?
Неужели
не
знает,
что
её
на
самом
деле
зовут
Мамой?
Ладно,
наверное,
женщина
просто
ошиблась.
У меня есть грузовая машинка. Я держу её за
верёвочку и вожу за собой. Иногда я беру лопатку и
загружаю
машину
песком.
Тогда
везти
её
становится труднее. Я катаю её по песочнице, как
по
пустыне.
Завтра
принесу
пластмассового
верблюжонка. Ему должно здесь тоже понравиться.
Как-то
раз
мы
пошли
с
родителями
на
аттракционы.
Самым
восхитительным
было
прокатиться на карусели. Я сел на ослика, и тут всё
закружилось! Ослик вёз меня всё дальше и дальше.
Мимо
мелькали
люди,
деревья,
а
потом
я
увидел
маму,
она
махала
мне
рукой.
Потом
снова
всё
по
кругу:
деревья,
люди
–
и
снова
мама,
которая
улыбалась. Когда карусель остановилась, я встал и
побежал к матери, чтобы обнять. Я понял: куда бы
я
ни
ездил,
где
бы
ни
бывал,
меня
всегда
будут
ждать родители. Они обнимут и приголубят.
Дома я продолжил ездить на карусели. Только
вместо
ослика
был
папа.
Он
возил
меня
по
комнатам,
а
я
крепко
держался
за
его
плечи.
Помню, как-то папа говорил, что на работе на нём
тоже
ездят.
Неужели
он
там
тоже
всех
катает?
Весёлая тогда у него работа!
Иногда я замечаю, что мама с кем-то беседует.
Но рядом никого нет. При этом она что-то слушает,
придерживая
возле
уха.
С
кем
это
она
разговаривает?
Я
тоже
приложил
бубенчик
к
уху.
Раздалось
весёлое
побрякивание.
Я
люблю,
когда
гремят бубенчики.
Мамина
игрушка
тоже
звонит,
но
потом
замолкает. А она её всё слушает и слушает, иногда
что-то
отвечает.
Сколько
можно
разговаривать
самой с собой? Ведь у неё есть я! Мне в это время
очень скучно.
Папа
утверждает,
что
мамину
погремушку
следует держать подальше от ребёнка. Папа у меня
физик, очень умный. Говорит, что мамина игрушка
испускает
вредные
волны.
Особенно
они
опасны
для
маленьких
детей.
Мой
кораблик,
с
которым
я
купаюсь в ванне, тоже гонит волны, плавая по воде.
Папа
уверяет,
что
такие
волны
безвредны.
Подарю-ка
я
маме
свой
кораблик,
пусть
лучше
с
ним играет.
…Наступила
зима.
На
голове
у
меня
надета
шапка с большим помпоном из меха. Помпон очень
мягкий и пушистый, прямо как живой кролик. Папа
утверждает, что это и есть кролик. Где же тогда его
уши?
Не
ускачет
ли
он
с
моей
головы?
Теперь
я
часто проверяю, на месте ли он. Пока сидит. Буду
его
гладить,
чтобы
знал,
как
я
его
люблю,
и
не
убегал.
Вокруг
напáдало
много
белого
снега.
Его
можно собрать в комок, получится белый шарик –
называется снежок. Мама очень смеялась, когда я
попытался
бросить
в
неё
снежком.
Потом
она
в
меня тоже кидала, но почему-то ни разу не попала.
Неужели
за
столько
лет
не
научилась,
как
правильно кидать снежки?
Рядом шёл дядя в военной форме. Я попытался
бросить в него – и, представляете, попал, прямо по
щеке.
Дядя
почему-то
рассердился
и
сделал
маме
замечание. Хотя при чём тут мама? Это же я кинул
снежок.
А
за
свои
ошибки
надо
отвечать
самому.
Теперь
придётся
маме
вместо
меня
в
углу
стоять.
Но ведь это несправедливо!
После
игры
в
снежки
мои
варежки
стали
мокрые и холодные. Я не обратил на это внимание,
однако
потом
начал
кашлять.
Заболело
горло,
начался
насморк.
Я
слёг
в
постель.
Наверное,
варежки надо было снять, как только они намокли.
А
потом
согреть
руки
под
струёй
горячей
воды.
Теперь я это знаю.
Мне нездоровится, и мама даёт мне лекарства.
Некоторые микстуры сладкие, некоторые горькие.
Я послушно пью и те, и другие. Что поделать, надо
лечиться.
Ещё
мне
дают
тёплое
молоко
с
малиновым
вареньем.
Его
бабушка
сама
варила
летом.
Когда болеешь, нужно как следует укутаться и
лежать
в
постели.
Лучше
всего
спать,
так
время
быстрее проходит.
Ко
мне
приходил
участковый
детский
врач
–
Анна
Михайловна.
Очень
добрая
и
внимательная
женщина.
На
улице
метель
и
гололёд,
а
она
всё
равно
ко
мне
пришла.
Наверное,
берёт
пример
с
доктора
Айболита.
Я
тоже,
когда
вырасту,
стану
врачом. Буду помогать детям и взрослым.
– Теперь ты знаешь: когда гуляешь, всё должно
быть в тепле – и руки, и ноги, и горло, – послушав
моё
дыхание,
сказала
Анна
Михайловна.
–
Для
этого
осенью
и
зимой
всегда
надевай
шапку
и
шарф.
Я
согласно
кивнул
и
предложил
ей
остаться,
поиграть в машинки. Но она отказалась. Эх, был бы
я
доктором,
я
бы
сначала
лечил,
а
потом
играл
с
каждым ребёнком!
Со
временем
здоровье
поправилось.
Я
любуюсь
на
зиму,
которая
стала
ещё
красивее
и
сказочнее.
На окнах мороз рисует узоры. Если подышать
на стекло, оно затуманится. Тогда можно и самому
что-нибудь
нарисовать.
Указательным
пальцем
я
вывожу
круг.
Добавляю
глазки,
носик,
ротик
–
получается рожица. Похожа на меня. Дорисовываю
лучики,
выходит
солнышко.
Солнце
улыбается.
Ему нравится, что его нарисовали.
В
детский
сад
меня
пока
не
отдают.
Бабушка
уверяет,
что
домашнее
воспитание
самое
правильное.
Поэтому
весь
день
я
провожу
с
бабулей
и
дедулей.
Бабушка
читает
мне
сказки,
учит
добрым
поступкам.
Я
всё
стараюсь
запомнить. Жаль, что не умею писать, иначе бы всё
занёс в блокнотик.
Днём
меня
укладывают
спать.
Я
обнимаю
мягкого
поросёнка
и
послушно
ложусь
в
кровать.
Интересно, почему взрослые днём не спят? Это же
так приятно.
Иногда
я
не
могу
задремать.
Тогда
бабушка
садится рядом и поёт колыбельную песню. Голос у
неё
ласковый
и
тихий.
Бабушка
знает
много
колыбельных. Только я ни разу не дослушал их до
конца. Почему-то сразу засыпаю.
У
меня
прекрасное
детство.
Я
чувствую,
что
очень счастлив.